De mortuis aut bene aut nihil
чужая планета
как точка вдали еле видна
и танцовщица
чей силуэт на фоне окна
звенит переливчато золотом и серебром
на руках
тонких как ветви ивы.
А на ногах,
как следы от огня,
что будто крапива
ужалила ноги простой танцовщицы
оставив кровавый след.
Человек в черном плаще
ищет ответ,
но не найдет он его в ловких
и грациозных па,
что танцовщица проделывает
с ловкостью
которой позавидовала бы даже
Сама Артемида.
Ведь нет красоты, изящности,
в этих движеньях,
и танец становится как
чье-то наваждение
строптивой красотки
с черными провалами вместо глаз
и черными локонами,
что струятся по спине
без прекрас
вам скажу, что нету ужаснее
танца сей девки,
мысли которой
забиты тяжелой плеткой
надсмотрщика
из-под дворца.
как точка вдали еле видна
и танцовщица
чей силуэт на фоне окна
звенит переливчато золотом и серебром
на руках
тонких как ветви ивы.
А на ногах,
как следы от огня,
что будто крапива
ужалила ноги простой танцовщицы
оставив кровавый след.
Человек в черном плаще
ищет ответ,
но не найдет он его в ловких
и грациозных па,
что танцовщица проделывает
с ловкостью
которой позавидовала бы даже
Сама Артемида.
Ведь нет красоты, изящности,
в этих движеньях,
и танец становится как
чье-то наваждение
строптивой красотки
с черными провалами вместо глаз
и черными локонами,
что струятся по спине
без прекрас
вам скажу, что нету ужаснее
танца сей девки,
мысли которой
забиты тяжелой плеткой
надсмотрщика
из-под дворца.